РУССКАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ ГАЗЕТА.1910.№ 38.
Гр. Прокофьев.
Певец интимных настроений.
(С. В. Рахманинов).
Опыт характеристики.
(Продолжение).
Теперь из области прошлого мы вступаем в область настоящего, когда композитор неустанно идет вперед, удаляясь для этого за пределы шумливой России. Характерными чертами нового, текущего периода творческой деятельности Рахманинова являются: филигранная отделка деталей, намечавшаяся в оркестровке «Весна», опер и вариаций на тему Шопена, и стремление к все более и более широким формам (соната ор. 28 и 2 – я симфония). Мне эти произведения говорят меньше, чем произведения 2 – го периода, мне кажется, что талант Рахманинова не покрыл своей мощью те формы, за которые он берется, мне чудятся здесь длинноты, проистекающие из мелкой детализации письма, перегруженность звучности благодаря тончайшей чеканке каждого голоса оркестра (сам композитор подтвердил мне, что он обдумывает каждую нотку каждого инструмента и поэтому работает медленно), но я говорю, что эти произведения являются подготовительными к другим, где талант Рахманинова развернется более пышно, чем развернулся он пока, где опять явится гармония творческих сил и внешней оболочки, т. е. повторится развитие второго периода творчества Рахманинова, где ор. 16 и 17 были технической подготовкой к пышному расцвету его таланта в последующих произведениях. Но многое говорит и против этой моей веры. Самое существенное – темп нашей духовной жизни. Лихорадочная торопливость жизни, быстрая смена общественных настроений, более или менее влияющих на духовную жизнь композитора, идут в разрез с широкими замыслами и формами последних произведений Рахманинова. И не поэтому ли он опять поворачивает несколько назад, возвращаясь к менее широкой форме симфонической поэмы («Остров смерти», остающийся вне моего разбора). Ведь наше время потеряло способность к созданию крупных произведений во всех областях искусства. Если теперь пишут симфонию, то это лишь ученические или ученые задачи на форму классической и романтической симфонии. И даже в лучшем случае (2 – я симфония Рахманинова) композитору не хватает духовной мощи, чтобы влить дух жизни в могучие формы симфонии. В области литературы наблюдается любопытнейшее стремление поднимать даже мировые вопросы в сжатой форме драматических сцен, маленького рассказа; и, наоборот, в крупных скульптурных памятниках пытаются дать лирику душевных переживаний, т. е. в монументальные формы вкладывают интимное содержание. Словом ярко чувствуется разлад формы и содержания, кризис, из которого и Рахманинов не вышел победителем.
Ор. 26. Романсы. Я уже отмечал по поводу серии романсов ор. 21, что в этой области Рахманинов стремится к все более и более правдивой декламации, что это стремление к выразительности начинает ломать музыкальные рамки, и теперь добавлю, что разбираемая серия романсов представляет из себя ещё шаг вперед в этом направлении и что здесь композитор доходит даже до музыкального воплощения прозы, которая несмотря на свой лирический характер все-таки только проза, т. е. нечто лишенное того внутреннего ритма, который нуждается в соответственном музыкальном воплощении. Однако следует сказать, что в декламационно – речитативном смысле разбираемая серия стоит выше всего ранее написанного Рахманиновым. Стремление дать аккомпанементу музыкальное содержание, не заслоняемое вокальной мелодией, мастерское проведение фрагментов вокальной мелодии и даже всей мелодии в фортепианном сопровождении дошли теперь до того, что на долю фортепиано достается вполне законченная, последовательная пьеса (такова фортепианная партия романса «У моего окна» и многие другие). – «Есть много звуков», слова Ал. Толстого. Какой – то усталостью веет от этого романса, текст которого, мне думается, не проникнут таким чеховским настроением. Мелодия романса любопытна тем, что почти не выходит из размеров тетрахорда. – «Все отняли у меня», слова Тютчева. Один из романсов, где сильно развита и выразительна фортепианная партия и где очень много силы и подъёма в вокальной части, где все лаконично, выпукло и все сразу говорит за себя. – «Мы отдохнём», слова Чехова (заключительная сцена из «Дяди Вани»). Я уже говорил выше, что замысел романса неудачен; теперь прибавлю, что и выполнение замысла композитором меня не удовлетворяет. – «Два прощания», слова Кольцова. Стихи у Кольцова, как известно, выливались из песни; он часто не декламировал их, а пел при записывании. Конечно, это относится не ко всем его сочинениям, но «Два прощания» именно такого рода и требуют именно песенной оправы. У Рахманинова «Два прощания» претворились в «диалог», т. е. получили речитативную форму и, прибавлю я, не достаточно выпуклую. – «Покинем, милая», слова Голенищева – Кутузова. Стиль романса прежний, напоминающий первые серии Рахманиновских, только теперь все более закончено и отделано, и все как – то холоднее, как – то надуманнее. – «Христос Воскрес», слова Мережковского. Очень удачная вещь! Настроение романса строгое, как и хотелось поэту; все сдержанно и вместе с тем глубоко драматично. Хорошо звучит в аккомпанементе печальная реминисценция церковного гимна «Христос Воскрес». – «К детям», слова Хомякова. Слабые, ходульные стихи, бледно претворенные музыкой. Только вторая часть, где говорится о тоске одиночества, тепла и искренняя. – «Пощады я молю», слова Мережковского. Какая хорошая, выразительная в своей болезненности, музыка! Как удачно передана в ритме романса изломанность души, из которой жизнь вытравила все светлое, всю силу и волю к жизни, к счастью! Как оригинально вступление: при ритме 3/2 романс начинается четвертной паузной, далее триоль восьмыми (6/4 аккорд тонического трезвучия) и этот же аккорд целой нотой; а дальше каждая полунота распадается на квинтоль шестнадцатых и такую же сетстоль на фоне ровных восьмых левой руки. Кончается романс так же, как начат. – «Я опять одинок», слова Бунина – Шевченко. Мастерской и вместе с тем необыкновенно тепло сделанный контраст одиночества и «светлой, нарядной» весны. Очень милый, очень красивый романс! – «У моего окна», слова Галиной. Чудная картинка прозрачной весны и неясных весенних грёз о светлом счастье. Мастерски проводится в аккомпанементе четыре такта дивной мелодии; да и вообще здесь аккомпанемент едва ли не выпуклее и ярче голоса. – «Фонтан», слова Тютчева. Здесь всего лучше общая звучность романса и гармонические детали (смелые отклонения в далекие тональности). – «Ночь печальна», слова Бунина. Очень красивы, покойны, певучи и голос, и аккомпанемент, где звучит своя отдельная мелодия. – «Вчера мы встретились», слова Полонского. Довольно однообразно и невыразительно. – «Кольцо», слова Кольцова. Здесь ярко сделана сцена заклинания, но, в общем, романс довольно бледен. – «Проходит всё», слова Ратгауза. Мрачное, щемящее душу настроение, полное сознание своего бессилья, своей слабости, своей покорности судьбе; силы хватает только на пассивный протест. – «Я не могу веселых песен петь». – И как хорошо все это передано в музыке!!!
Гр. Прокофьев.
(Продолжение будет).